Княжое право в древней Руси очерки по истории 10-12 столетий - Пресняков А.Е.
ISBN 5-02-009526-5
Скачать (прямая ссылка):
106 Пресняков А. Е. Реформа архивного дела//РИЖ. Пг., 1918. Кн. 5; Николаев А. С. Главное управление архивным делом // Ист. архив. Пг., 1919. Кн. 1; см. также: Максаков В. В. Архивное дело в первые годы Советской власти. M., 1959; Он же. История и организация архивного дела в СССР (1917—1967). M., 1969; Шмидт С. О. К истории архивного строительства в первые годы Советской власти // Проблемы архивоведения и истории архивных учреждений. Л., 1970; Чирков С. В. Археографическая деятельность А. Е. Преснякова// Проблемы социально-экономической и политической истории СССР. M., 1975. С. 88—89.
107 Пресняков А. К. Н. Бестужев-Рюмин: (К 25-летию со дня кончины) //Дела и дни. Пг., 1922. Кн. 3. С. 170—172. 542
А. Е. Пресняков (1870—1929) 542
витии русской науки, и показал ее большое влияние на последующую историографию. Вместе с тем он подчеркивал, что основное содержание этой концепции — постепенный переход от родового быта в быт государственный — применительно к истории России IX—XVI вв. является априорной «готовой схемой». В подтверждение этой схемы Соловьев переработал и отобрал для ее иллюстрации огромный исторический материал, и этот подбор источников также стал оказывать определенное воздействие на последующих исследователей. Однако этот отрыв истории «государства» от истории «народа» имел значительные отрицательные последствия.
Государственная, или юридическая, школа абсолютизировала в истории развитие государства (Кавелин, Чичерин). Такой вне-историчный подход к «государству» предполагал «безразличное» использование источников XII—XVI вв., прежде всего летописей и грамот, при изучении государственно-правовых институтов, что наиболее полное воплощение нашло в «Древностях русского права» Сергеевича. С другой стороны, абсолютизация «изучения русской народности» в отрыве от истории «государства» вела к поиску ее «начал» кроме рода в общине у славянофилов, позднее в задруге (Леонтович). Отрицательное воздействие концепции Соловьева, по Преснякову, не смог преодолеть и наиболее авторитетный историк Ключевский 108.
К этим наблюдениям Пресняков обращался неоднократно. Они продолжали и развивали мысли, сформулированные им еще до Октябрьской революции в отношении творчества Соловьева, Сергеевича, Забелина, Ключевского, основные выводы которых он оспаривал в «Княжом праве». Теперь это ясно сформулированное отношение к историографическому наследию ему было необходимо для указания тех принципов, на основе которых он исследовал историю образования «Великорусского государства» в XIII— XV вв.109 Но истоки своего несогласия с этими историческими концепциями Пресняков историографически обоснованно возводил к противоположности «московской» и «петербургской» исторических школ. Концепциям москвичей, основанным на отборе источников и фактов, он противопоставлял еще в 1920 г. школу Васильевского и Платонова. Ее характерную черту он определял «как научный реализм, сказывающийся прежде всего в конкретном,
|и8 Пресняков А. Е. С. М. Соловьев в его влиянии на развитие русской историографии // Вопросы историографии и источниковедения истории СССР (речь на публичном заседании Союза архивных деятелей в память С. М. Соловьева 1 июня 1920 г.). Немного позднее Пресняков подчеркивал близость своей характеристики творчества Ключевского, переработавшего соловьевско-чичеринскую схему, и аналогичной оценки М. Н. Покровского (Пресняков А. [Рец.] Вестник Социалистической Академии. № 1,2, 3. M.; Пг., 1923 // Анналы. Пг., 1923. Кн. 3. С. 280).
109 Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства. Пг., 1918. С. 5—26; Он же. Речь перед защитой диссертации. С. 3—6; Он же. В. О. Ключевский (1911 — 1921) //РИЖ. Пг., 1922. Кн. 8. А. Е. Пресняков (1870—1929)
543
непосредственном отношении к источнику и факту вне зависимости от историографической традиции» ,|0.
Впрочем, чуткий к новым тенденциям в развитии исторической науки, Пресняков вносил коррективы в такой анализ историографии, и тем более очевидным для него становилось, что творчество Ключевского стало уже пройденным этапом русской исторической науки. По мнению широкого круга историков еще в начале 20-х годов Ключевский создавал предпосылки будущего развития исторической науки ш. Противоположным образом завершал статью о творчестве Ключевского Пресняков. Он отмечал, что «с русским настоящим Ключевский расставался скорбно, почти безнадежно, по крайней мере для своего поколения», но подчеркивал призыв Ключевского «к коренному пересмотру унаследованных идей и к внимательному изучению действительности» 112. Отсюда следовал естественный вывод, прямо не сформулированный, о необходимости создания исторической науки на новых исследовательских принципах.
В этих взглядах на состояние изучения основных проблем исторического развития России сказалась неудовлетворенность Преснякова, человека острого критического мышления, предшествующими историческими концепциями. Возможности прежней исторической науки в данных проблемах для него были исчерпаны.
Тонко проанализировал Пресняков творчество А. С. Лаппо-Да-нилевского и М. А. Дьяконова. В работах первого он отмечал противоречие того сословно характеризуемого наследия дворянской культуры, органично усвоенного ученым, и вместе с тем осознанность им этой сословной ограниченности, противоречие возможностей теоретических воззрений, первоначально позитивистских, а затем неокантианских, и объективно происходившими преобразованиями в жизни и науке, в которых Лаппо-Данилевский участвовал как член общества и ученый. В этом противоречии Пресняков видел трагический лейтмотив жизни и творчества Лаппо-Данилевского пз. Другой тип ученого-фактографа без широких исторических обобщений предстает перед читателем в статье Преснякова о Дьяконове ,14.