История отечественных органов внутренних дел - Мулукаев Р.С.
ISBN 5-8188-0091-1
Скачать (прямая ссылка):
184
В связи с этим СНК РСФСР дал задание НКВД и НКЮ подготовить доклады о состоянии мест заключения, которые были заслушаны в начале 1927 г. Вскоре после этого Президиум ВЦИК и СНК РСФСР приняли решение об инспекции исправительно-трудовых учреждений.
Осуществленная комиссией ЦКК — НК РКИ проверка выявила следующие наиболее существенные недостатки: 1) перегрузка мест заключения, составлявшая в 1927 г. в среднем 158% (а кое-где и 200%). Хотя в 1927 г. по амнистии к 10-летней годовщине Октябрьской революции были освобождены около 60 тыс. заключенных, в конце 1928 г. их вновь насчитывалось 118 888 человек; 2) не выполнялись нормы НТК, установившие принцип обязательного привлечения к труду заключенных; 3) различного рода многочисленные нарушения режима.
26 марта 1928 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли постановление «О карательной политике и состоянии мест заключения», которое было нацелено на устранение вышеназванных недостатков системы ИТУ. В постановлении подчеркивалось, что суровая репрессия должна применяться исключительно «к классовым врагам и деклассированным преступникам» (профессионалам и рецидивистам из числа бандитов, поджигателей, конокрадов, взяточников, воров и т.д.); в отношении них приговоры должны осуществляться со всей строгостью; отбывать наказание они должны преимущественно в отдаленных местностях;
предусмотренные для заключенных льготы для них ограничивались и т.д.
В июле 1929 г. ВЦИК отнес к основному виду мест заключения колонии массовых работ. В октябре 1929 г. участники совещания начальников краевых и областных административных отделов и их помощников по местам заключения пришли к выводу, что систему мест заключения необходимо реорганизовать, а именно: ликвидировать
мелкие, не обеспечивающие достижение целей исправления и перевоспитания осужденных места заключения, и переходить к крупным колониям.
Согласно постановлению ЦИК и СНК СССР от 6 ноября 1929 года вместо изоляторов специального назначения были созданы исправительно-трудовые лагеря в отдаленных местностях, находившиеся в ведении ОГПУ. Они, как говорилось в постановлении, пред-
185
назначались для перевоспитания осужденных не на основе кустарного труда, а в условиях коллективного физического труда в промышленности, строительстве, по освоению новых районов. В лагеря помешались осужденные к лишению свободы на срок не менее трех лет, рецидивисты, опасные преступники («классово враждебные элементы»).
Колоний же в РСФСР в 1929 г. было около 25, и в них отбывали наказание примерно 10% от общего числа лишенных свободы, остальные содержались в исправительнотрудовых домах, т.е. тюрьмах. Таким образом, объявленный курс «от тюрем к воспитательным учреждениям» не был реализован.
В числе других видов уголовной репрессии советское уголовное законодательство изучаемого периода предусматривало ссылку и высылку, исполнение которых также возлагалось на органы внутренних дел. Задачей ссылки являлось «прямое подавление сопротивления классовых врагов и явно деклассированных элементов», а также «принудительно-воспитательное воздействие на
колеблющихся из среды трудящихся». Применение ссылки предусматривалось как в судебном, так и в административном порядке. И судебная, и административная ссылки представляли собой принудительное удаление из одной местности на определенный, точно указанный в судебном приговоре или постановлении соответствующего административного органа срок, с лишением права оставления данной местности до истечения данного срока.
Статья 13 «Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик» 1924 г. в числе мер уголовной репрессии предусматривала удаление из пределов отдельных местностей с поселением в той или иной местности, не называя при этом данную меру ссылкой. По статье 22 «Основньгх начал...» она назначалась судом к лицам, признанным социально опасными в данной местности, благодаря их связи с преступной средой, либо их преступной деятельности. Указанных лиц суд по предложению прокуратуры мог удалить из данной местности не только за определенное преступление, но и в случае признания лица социально опасным при оправдательном приговоре, а также вне зависимости от совершения какого-либо конкретного преступления.
Таким образом, необходимым условием применения
ссылки как
186
в случае оправдания обвиняемого, так и по предложению органов прокуратуры без привлечения к судебной ответственности за совершение конкретного преступления, было признание лица социально опасным. Ограничение проводимых судом репрессивных мер рамками соответствия содеянному либо точному составу преступления расценивалось специалистами в области уголовного права рассматриваемого периода как «путы» в классовой борьбе пролетариата, лишающие возможности достаточно жестко подавлять возрастающее сопротивление социалистическому строительству. Поэтому ими приветствовались перспективы, открывавшиеся статьей 22 «Основных начал...», которые давали возможность «путем рациональных мероприятий обезопасить пролетарское государство и строящееся социалистическое общество не только от лиц, совершивших конкретное преступление, но и от лиц, опасных с точки зрения господствующего класса — пролетариата — «вследствие их связи с преступным элементом или в силу их прежней преступной деятельности».