Ремесло историка в России - Бердинских В.А.
ISBN 978-5-86793-665-5
Скачать (прямая ссылка):
189
ВИКТОР БЕРЛИНСКИХ. РЕМЕСЛО ИСТОРИКА В РОССИИ
работой Бороздина стал биографический словарь русских археологов — членов МАО22. Влияние Уваровой, стиль ее работы сильно подействовали на личность Бороздина.
В 1913 году Бороздин по заданию МАО и для обследования древностей посетил Крым. Участвовал он также в ряде научных конференций в странах Западной Европы. Илья Николаевич сформировался как интеллектуал-историк, организатор и координатор научной работы. Это — не кабинетный ученый типа Соловьева или Ключевского. Интерес его к историографии проявился в замысле книги по истории русской археологии (1917 год), многочисленным статьям по проблемам всеобщей истории. Контакты с М.К. Любавским, Б.А. Тураевым, М.М. Ковалевским, Е.В. Tap-ле, Г.В. Плехановым оттачивали научную культуру Бороздина. Рецензии на их книги, совместные проекты (например, книга для чтения в гимназиях, написанная с Б.А. Тураевым, — «Древний мир. Восток»), живое общение — все это сделало больше для становления Бороздина-ученого, чем университет. Темперамент общественного деятеля в науке в этом случае оказался полезен.
Ho грянул 1917 год. Февральскую революцию Илья Николаевич принял. К Октябрьской отнесся настороженно. Близкий по духу археолог Б.Ф. Фармаковский писал ему из Петрограда 23 ноября 1917 года: «Где теперь Россия? Где наша цивилизация? И за какую цивилизацию мы стараемся? ... Логика вещей неумолима. Мы идем, куда идти должны. Еще будут у нас и культура, и богатства, и все блага, хотя мы лично, вероятно, до этого не доживем. Скорбь у нас великая, но надо помнить Евангельское слово: “Мужайтесь, ибо я победил мир!” я в это верю и потому пока не унываю»23.
Часть интеллигенции после Октября 1917 года выступила с идеей бойкота новой власти, часть заняла настороженно-выжидательную позицию, а часть сразу пошла на сотрудничество с большевиками.
Бороздин примкнул к последним. Немалую роль в этом сыграл его обширнейший круг знакомств. Кстати, графиня Уварова Октябрьскую революцию не приняла и, взяв горсть русской земли, уехала в Югославию. Она приглашала впоследствии Бороздина в Югославию, обещая помочь с работой в университете. Ho полный сил сложившийся 34-летний историк решил остаться в России. Видимо, полезную роль в начале его советской карьеры сыграло доброе знакомство с В.М. Фриче, учеником и магистрантом Н.И. Стороженко. (Последний же был когда-то опекуном маленького Бороздина.) Фриче привлек в конце 1917 года Бороздина в Комиссию по охране памятников, созданную при Московском совете рабочих депутатов. Требовалось обследовать разрушения в Кремле, а также решать судьбу музеев, архивов и огромного количества других ценностей, переданных в ее ведение. После переезда советского правительства в Москву Комиссия прекратила свое существование.
190
РАЗДЕЛ III. ЛИЧНОСТЬ ИСТОРИКА
Ho Илья Николаевич уже доказал свою полезность как эксперт и знаток и перешел на работу в Наркомпрос, а затем в 1919 году стал заведующим отделом в издательстве ВЦИК (позднее Госиздат). В 1920—1922 годах он — профессор Военно-хозяйственной академии, в 1922—1923 годах — профессор Института востоковедения. Главный его взлет в 1920-е годы (наиболее плодотворное время жизни) — заведование историко-этнологическим отделом Всероссийской научной ассоциации востоковедения. Созданная по декрету ВЦИКа от 12 января 1921 года ассоциация должна была объединить все существующие в России востоковедческие общества, научные силы, архивы, музеи, библиотеки. Бороздин попал в важное русло советской внутренней и внешней политики, оказался на виду у власть имущих. При политическом курсе на мировую революцию Востоку назначалась важная роль. Отделов, кстати, в ассоциации было всего два. Устанавливались связи с востоковедами Кавказа и Средней Азии, приглашались к сотрудничеству ученые из Китая, Индии, Турции, Японии, издавался журнал «Новый Восток».
Как вся основная научно-историческая работа в России 1920-х годов, статьи и труды ученых носили в основном популяризаторский и обобщающий характер, выполнялись чаще всего в социологическом аспекте. История, культура, археология, этнография, литература тюркских народов и народов Северного Кавказа стали главным объектом внимания историко-этнологического отдела журнала (заведующий отделом — И.Н. Бороздин).
Контакты со всеми русскими учеными-востоковедами (В.В. Бартольдом, И.А. Орбели, Ф.И. Успенским, С.Ф. Ольденбургом) и сохранившаяся переписка, например, с Н.И. Вавиловым, совершившим тогда экспедицию в Афганистан, показывают, что Бороздин очень широко понимал свои задачи как организатора науки. Он активно участвует с докладами на разного рода тюркологических, востоковедческих, краеведческих съездах и конференциях. С 1922 по 1929 год он был заместителем председателя московской секции ГАИМКА, членом правления Музея восточных культур, BOKCa и многое другое. С 1918 по 1935 год (до ареста) им опубликовано более 150 статей и других работ, в основном инструктивного и научно-популярного характера.
Волна просветительской деятельности в разбуженной России несла его, как и множество русских историков той эпохи, к качественно новому читателю. Шведский путешественник Свен Гедин в своей книге «Из Пекина в Москву» дал такое ироничное описание Бороздина, участвовавшего во встрече Гедина с Г. Чичериным и М. Павловичем (старым большевиком — руководителем Ассоциации востоковедения): «К какой партии принадлежал профессор Бороздин, мне неизвестно. Это был тип западноевропейского культурного человека при воротничке и галстуке