Ремесло историка в России - Бердинских В.А.
ISBN 978-5-86793-665-5
Скачать (прямая ссылка):
История народной культуры и быта, столь интересная нам сегодня, и тогда благодаря официальной доктрине Николая I («православие, самодержавие, народность») была принята очень хорошо. Сахаров взлетел на крыльях успеха и личного одобрения царем своих творений. Он стал пропагандистом официозного курса в своих научных трудах, что недопустимо ни в какую эпоху. Увлечение патриархальной стариной, исконными устоями привело его к элементам национализма и стремлению подправлять и дополнять собранные им материалы.
Вначале он исправлял слова в отдельных народных песнях (ухудшая их качество и совершая исторические ошибки), затем стал сам сочинять некоторые фольклорные тексты. Ведь это так вроде бы просто! В его пуб-
153
ВИКТОР БЕРЛИНСКИХ. РЕМЕСЛО ИСТОРИКА В РОССИИ
ликации народных загадок сочинены самим Иваном Петровичем 160, а 107 сознательно им искажены (подправлены).
Масштабы подделок и подлогов росли. Он стал домысливать и исправлять источники. Так, в публикации «Хождения» в Царьград Ионы Маленького он сочинил концовку «Хождения», чтобы сделать памятник законченным. И попал впросак. Открытые вскоре факты не совпали с его придумками. Благими намерениями вымощена дорога в ад. Замена слов и имен в былинах, сказках широко им практиковалась. Чтобы скрыть следы своих переделок источников, он стал делать мифические ссылки на неизвестные ранее рукописи своей библиотеки. И опять попал пальцем в небо. Ведь первоначальные тексты он брал из уже вышедших публикаций. Опытные текстологи затем поняли, откуда все мелкие неточности, пропуски и опечатки.
С развитием исторической критики сразу после смерти Сахарова его подлоги и домыслы оказались разоблачены. Переиздания работ Сахарова последних лет, к сожалению, не дают критических статей о творчестве этого автора. Идеализация старины, столь модная сегодня, востребовала множество фальсифицированных источников о славном прошлом Руси.
Немало подделок связано и с XX веком: «Протоколы сионских мудрецов», мемуары А. Вырубовой, документ о якобы имевшем место сотрудничестве Сталина с охранкой, документы Мейера о расстреле царской семьи и многое, многое другое. Пока будет спрос — будут и фальшивые исторические документы. Осторожность к сенсациям, громким открытиям — важная черта деятельности историка.
Скрупулезная, тщательная работа с документами не предполагает сенсаций. Новое качество знания выплывает постепенно и осторожно воспринимается знатоками. Стремление декорировать процесс познания небольшими дополнениями со временем перерастает в масштабную фальсификацию источников. Крах здесь неизбежен. Честно работать выгоднее.
Впрочем, и без подлогов источников примеров недобросовестной работы полно. Беспочвенные и сомнительные фантазии, бредовые гипотезы, политические спекуляции — все это сегодня остро модно и востребовано. Сотни книг такого характера издаются и переиздаются ежегодно. Наказуемо ли как-то такое явление? Нет! Автору такого рода книги в самом худшем случае грозит разгромная рецензия в малотиражном научном издании. Ho никак не потеря научного авторитета (если он у автора до этого был) и тем более не остракизм со стороны коллег. Законы массовой «бульварной» литературы уже работают и в сфере издания популярных исторических книг. Скандал усиливает интерес. Скучная, но честная книга — хуже ленивой, но яркой. Впрочем, время все расставит по своим местам. Настоящий талант в конце концов проявит себя. Этим стоит утешаться.
154
Раздел III ичность историка
Мне по душе строптивый норов Артиста в силе: он отвык От фраз и прячется от взоров,
И собственных стыдится книг. <...>
Судьбы под землю не заямить. Как быть? Неясная сперва,
При жизни переходит в память Его признавшая молва.
Борис Пастернак. Художник 1935 год
§3.1. Историк и книга
Ты видала кузнеца?
Он мне нравится, мой друг. Этот темный цвет лица,
Эта меткость жестких рук,
Эта близость от огня,
Этот молот, этот стук, —
Все в нем радует меня,
Милый друг!
Константин Бальмонт. Кузнец 1899 год
Изменения в отношении историков к своему труду, отдыху, жизни, произошедшие за 300 лет, весьма значительны. Притом каждый век имел некую целостность, определенное единство своих поколений историков и существенно отличался от последующего века по многим параметрам. Иные научные ценности и цели, мировоззренческие приоритеты, жизненные установки — все это сильно отличало четыре поколения историков России XVIII века от четырех поколений историков XIX и четырех поколений историков XX века.
Внутри собственного века разные поколения историков также в ходе эволюции своего цеха и самого историка имеют массу отличий в менталитете, одежде, приемах ремесла. Историческая конкретика биографий исследователей в системе дается с IV раздела этой книги. Параметры, по которым можно изучать развитие историков и их ремесла, крайне многообразны: орудия труда, бытовая обстановка, жизненный уровень, положение в обществе (престижность профессии), отношение к литературе, театру, книгам...
При этом, изучая, допустим, отношение «историк и театр» или «историк и книга», «историк и власть», приходишь, в сущности, к одним и тем же выводам. Обратимся к теме «Историк и книга». Связанность с книгой и зависимость историка от книги трудно преувеличить. Пожалуй, даже поэты и писатели, ученые-естественники и философы меньше зависят от книги, чем историки. Лишь монахи-богословы столь же чутки и всеобъемлюще связаны всю жизнь с книгой (правда, в сущности, одной-единствен-ной — Библией), как историки. Историк поглощен и сформирован светской книгой. Обучение в детстве, жадное бессистемное чтение любой интересной литературы, формирование себя и своей деятельности под книжные образцы и стандарты, успешное образование в вузе. Такова кан-