Ремесло историка в России - Бердинских В.А.
ISBN 978-5-86793-665-5
Скачать (прямая ссылка):
Через несколько месяцев он был прощен и восстановлен в правах (с постоянным жалованьем в 1000 руб.). От всех основных академических дел он уволен и оставлен лишь при сочинении сибирской истории. На этом основные невзгоды историка завершаются, и постепенно его фортуна идет вверх.
260
РАЗДЕЛ IV. РОЖДЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ В РОССИИ..
В 1754 году он назначен конференц-секретарем Академии (с жалованьем 1500 руб.) и начал сам вести обширную переписку с иностранными учеными, приглашал новых ученых на вакансии в АН и вновь открытый Московский университет. Очень широка и его научная переписка внутри России (например, с П. Рычковым, Ф. Соймоновым).
Стоит вспомнить, что как редактор и издатель научных и популярных периодических изданий Миллер — крупнейшая величина в истории России XVIII века. В 1727—1742 годах он — инициатор и руководитель издания «Примечаний к Ведомостям», первого русского литературного и на-учно-популярного журнала. Переиздавался в XVIII веке трижды. Он же в 1732 году стал редактором первого русского научного журнала (хотя и на немецком языке) «Sammlung Russischer Geschichte». Здесь издавались первые публикации летописных текстов. Немецкий язык тогда знали в России большинство образованных людей. Всякий, кто интересовался русской историей, становился читателем журнала34. Само десятилетнее пребывание историка в Сибири уже его современники расценивали как научный подвиг. Его «История Сибири» сохранила свою научную ценность по сей день. К сожалению, третий том этой истории до сих пор остается в рукописи.
Целых десять лет с 1755 года Миллер — редактор нового журнала Академии «Ежемесячные сочинения» — первого научного журнала на русском языке. Первый историограф пишет немало и собственных статей. В «Опыте новейшей истории о России» он начинает работу с обзора источников. Само понятие «источник» впервые в нашей науке употребил именно Миллер. В другой работе «Краткое известие о начале Новагорода» автор попытался описать вечевое устройство Новгородской республики. Статьи Миллера по этнографии, археологии, истории русских ландкарт впервые появились в этом журнале и были во многом пионерскими в науке. Господа профессора из Академии вовсе не спешили заполнять журнал своими трудами. Так что конкуренции там не было.
«Все сии неиссчетные труды принял я на себя, — писал Миллер Разумовскому в 1769 году, — ...не по моей должности, а для общей пользы, потому что я увидел, что при Академии нет никого, кто бы хотел такие труды взять на себя...» И действительно, после отъезда Миллера в Москву это издание прекратилось. Трудолюбивый собиратель источников, «чернорабочий» исторической науки, Миллер не был по характеру своего дарования автором пространных трудов. Его любимый жанр — статья. Его любимое занятие — собирание и разработка источников. Его основное дело жизни — русская история. В письме президенту АН барону Корфу от 1 сентября 1762 года Миллер писал: «Сожалею только, что у меня слишком много других академических занятий. Протоколы заседаний, внешняя и внутренняя переписка, издание в свет Комментариев и русского журнала, над которым я,
261
ВИКТОР БЕРЛИНСКИХ. РЕМЕСЛО ИСТОРИКА В РОССИИ
не имея помощников, работаю восьмой уже год, отнимают у меня чрезвычайно много времени, а между тем силы меня покидают и я едва в состоянии выносить работу до 12 и до часа ночи. Историк страны, о которой еще так мало написано, должен быть занят одною этой работой»35.
Бюргер по воспитанию, Миллер жил основательно и с достатком. Переехав из деревянного (опасного для его собрания) дома в каменный на Васильевском острове, он держал хороший немецкий стол, экипаж, немало прислуги и нахлебников. Жена его, превосходная хозяйка, умело вела домашние дела и воспитание двоих сыновей. Он не залезал в долги и жил по доходам. Суровый и иногда грубый с подчиненными и слугами, Миллер не был жесток.
С 1761 года, благодаря личному знакомству и беседам с будущей императрицей Екатериной II, положение Миллера еще более упрочилось. Открытых нападок на него более не позволял себе никто. Хотя зять Шумахера — Тауберт, унаследовавший ключевую должность в Академии от умершего тестя, и не был особо расположен к историографу. В 1762 году при вступлении на престол Екатерины Il он правил ей текст Манифеста. Императрица услуг в таких обстоятельствах не забывала.
Давняя мечта историографа о переезде в Москву — поближе к архивам — сбылась в марте 1765 года. С 1 января 1765 года он назначен главным надзирателем московского воспитательного дома с чином коллежского советника и оставлением при Академии в должности историографа. Чины академикам назначались редко и в виде особой милости. Историк перевез в Москву свой огромный архив и библиотеку.
Даже смерть Ломоносова не вызвала в нем желания вернуться назад. «С Ломоносовым, — писал он в апреле, — не вымерли все худо расположенные ко мне. Что может побудить меня вернуться опять к борьбе, тогда как я здесь могу жить в мире и спокойствии? Москва мне нравится, здешний воздух мне полезен, мои занятия чем далее — тем более мне по сердцу».