Фашизм в его эпохе - Нольте Э.
ISBN 5-87550-128-6
Скачать (прямая ссылка):
151Decemez-moi le prix Nobel de la Paix. P. 50.
152Gaulois, Germains, Latins. P. 100.
153Au signe de Flore. P. 184.
154La politique rdigieuse. P. 393.
155Понятие Морраса «благородный еврей» обозначает границу с «расистской» точкой зрения. В «Tombeaux» имеется статья «Пьер Давид, еврейский герой „Аксьон Франсэз"». Здесь Моррас высказывается ясно: «Национальность создается наследственностью, рождением: таков смысл этого слова. Она может принимать во внимание оказанную добрую службу» (р. 285). Но не следует переоценивать возникающую здесь свободу суждения. Она едва ли что-нибудь весит, когда на другую чашу кладут такие тяжести, как «наследственность» и «рождение». Все же важно, что в принципе ее возможность не отрицается. Позиция Морраса в отношении расовой доктрины определяется «германизмом» Гобино. Он не может противопоставить ему никакой «франсизм», поскольку исторические факты, которые могли бы составить основу такой расовой доктрины, слишком уж свидетельствовали бы не в пользу Франции. В этом смысле борьба против расовой доктрины принадлежит к первым предпосылкам доктрины Морраса. «.. .спрашивается, какая же в точности причина разлагает общество, члены которого вовсе не разлагаются, а, напротив, чувствуют себя полными силы и жизни. Не следует торопиться ставить под вопрос страну. Прежде, чем ее обвинить, надо по крайней мере изучить ее способ правления» (Enquete sur la Monarchie (Introduction). P. XI). Но в поиске опасной и разлагающей причины нельзя обойтись также без самой радикальной расовой доктрины. И обратно, подчеркивая «естественность» общества и нации, выражающуюся в наследственности, Моррас снова и снова приближается к некоторой расовой доктрине. Это еще более справедливо в отношении его страха перед центробежными тенденциями первоначальных «расовых» элементов Франции: галлов, римлян, германцев. Поэтому его отношение к Гобино не столь однозначно и не столь отрицательно, как он это представляет в последний период своей жизни. Хотя он называет графа «благородной пародией Руссо» и «визионером», но все же (в 1905 г.) он не без признания говорит об «истинах, которые в подробностях или в целом находятся в „Опыте о неравенстве рас"» (Gaulois, Germains, Latins. P. 30).
Примечания
483
154L’Action fran9aise et la religion catholique. Paris, 1921. P. 471.
157 Enquete sur la Monarchie. P. 406 f.
158 Ibid. P. 139.
159Ibid. P. 491.
160Ibid. (Si le coup de force est possible). P. 593.
‘«Ibid. P. 469.
162Kiel et Tanger. P. 98.
163Gaulois, Germains, Latins. P. 69.
164Enquete sur la Monarchie. P. 500.
‘«Ibid. P. 509.
‘««Ibid. (Si le coup de force est possible). P. 563.
‘67Ibid. P. 556.
16*Ibid. (Une Campagne royaliste au Figaro). P. 484.
169Ibid. (Si le coup de force est possible). P. 556.
170Ibid. P. 549.
171 Ibid.
172Ibid. P. 546.
173 Ibid. P. 550.
174Kielet Tanger. P. 217.
175Ibid. P. 13.
176Moppac, 1925: «Незачем спорить с республиканскими политиками, Кайло, Эррио и всеми другими, которые навлекли на Францию условия войны 1914 года. Их надо будет расстрелять» (Le mauvais traite. Т. II. P. 333).
177Моррас, 1924: «Муссолини умел действовать, требовать, угрожать. Так что даже в худшие дни в Италии было национальное правительство, способное руководить общественным духом нации» (Enquete sur la Monarchie (Introduction). P. LXIX). И уже в «Kiel et Tanger» он требовал создания общественного учреждения для поддержания идеи реванша (р. 36).
178Enquete sur la Monarchie (Une Campagne royaliste au Figaro). P. 486.
179Ibid. (Discours preliminaire). P. XIV.
180Le Chemin de Paradis (Postface). Op. cit. P. 160.
181Le nouveau Kiel et Tanger. P. 255.
182Enquete sur la Monarchie. P. 373.
183Au signe de Flore. P. 194.
184Le dilemme de Marc Sangnier. P. 74. Может показаться странным, что в тексте не уделено больше внимания столь фундаментальному направлению сочинений Морраса, как его борьба против учения об общественном договоре и о естественном состоянии, предшествовавшем возникновению общества. Но, во-первых, оба эти тезиса принадлежат к старейшим и самоочевидным составным частям консервативной доктрины; во-вторых, они направлены против не понятого (или, как следует прибавить, не понявшего самого себя) Руссо; в-третьих, они не понимают сами себя. У Руссо человек и общество — неотделимые друг от друга понятия; так же, и еще более определенно, они неотделимы для Маркса. Доказательство, что человек «по своей природе» общественное существо, слишком общо, чтобы послужить какой-либо политической доктрине или партии. Теория договора излагается как историческое событие лишь в полемическом смысле. В действительности же, с политической точки зрения, она представляет возможное оправдание несомненного факта — революции; или же (как правило, одновременное) предпочтение договорных связей инстинктивным и просто историческим. В философском смысле она означает отдаленное воспоминание о «трансцендентальной» свободе, выходящей за пределы любого государства и доступной лишь пережи-