Фашизм в его эпохе - Нольте Э.
ISBN 5-87550-128-6
Скачать (прямая ссылка):
25
сближаться с наметившейся «осью», и после победы на выборах 1935 г. Гёмбёш начал обращаться с балконов к собравшимся толпам наподобие вождей из Рима и Берлина, с которыми он разделял общее духовное происхождение от 1919 г. Положение Хорти, по-видимому, было все еще достаточно прочно, чтобы он мог попросту уволить Гёмбёша, но тот внезапно умер, так что проба сил не состоялась. Если бы мы попытались прямо сравнить венгерскую ситуацию с немецкой в первые месяцы 1933 г., то пришлось бы свести фашистский характер национал-социализма к таким факторам, как личная энергия Гитлера, дряхлость Гинденбур-га и опрометчивость Папена и Гутенберга.
Невозможно предположить, чтобы Хорти добровольно допустил к власти фашизм в его очевидной форме, представленной «Скрещенными стрелами» Ференца Салаши. Хотя первый и был бывшим офицером, в Салаши его все должно было отталкивать: мистическая вера в свое призвание спасти Венгрию, а через Венгрию — весь мир; стремление найти поддержку в бедных слоях населения и часто подчеркиваемый «пролетарский» характер движения; склонность к насилию и безудержный характер пропаганды; а сверх того, еще и сама «венгерская» программа, выходившая далеко за пределы «restitutio in integrum»* старой Венгрии. Поэтому Салаши мог возглавить правительство лишь в очень необычных обстоятельствах, а именно вследствие резкой немецкой реакции на предложение перемирия, сделанное Хорти 15 октября 1944 г. Начал он, однако, с той стадии, на которой Муссолини уже подходил к концу: при оккупации противником части страны и при явных признаках окончательного поражения. Таким образом, облик его режима формировался исключительно в условиях железной необходимости, в отчаянной борьбе, где не могли сколько-нибудь проявиться его спонтанные или своеобразные черты.
«Моральная диктатура», учрежденная в Польше Пилсудским в 1926 г. для устранения «извращений» парламентаризма и «оздоровления» (sanacja) страны, опиралась главным образом на армию. Ядро этой армии составляли его собственные легионеры, и если сам Пилсудский никогда не посягал на партийный плюрализм и довольно широкую свободу выражения мнений, то его преемники сделали некоторые энергичные шаги в направлении диктатуры солдатчины с единой правящей партией. Но с режимом полковников боролись левые, и его критиковали организации крайне правых.
Если достаточным критерием для определения фашизма может служить систематическое подавление партий и свободы печати, то следовало бы признать фашистской и «королевскую диктатуру» Александра I в Югославии. Но здесь еще больше, чем в Венгрии и Польше, отсутствовал его гораздо более характерный признак — народное движение и (потенциально) единая партия.
Такой партии не было вначале и в Португалии Салазара, где она до сих пор** остается искусственной конструкцией. Потому что «Новое государство» («Estado Novo») по существу есть не что иное как военная диктатура, которой посчастливилось найти выдающегося штатского, укрепившего и преобразовавшего ее38. И
* Восстановление целостности {лат).
** Книга написана в 1963 г., а Салазар покинул пост премьер-министра Португалии в 1968 г.
26
Эпоха мировых войн и фашизм
государственная партия «Национальное единство» («Uniao Nacional»), и корпоративная система были всего лишь средствами этого укрепления и преобразования; они не имели ни самостоятельного происхождения, ни независимой воли.
Напротив, в Мспании еще до военного мятежа Франко были воинствующие формирования крайне правых, характерным образом подобные своим левым конкурентам. Название первого из этих объединений достаточно выразительно: Союзы национал-синдикалистского наступления («Juntas de Ofensiva Nacional-Sin-dicalista», JONS). В феврале 1934 г. оно объединилось с основанной Хосе Антонио Примо де Риверой «Испанской фалангой» («Falange Espanola»), и радикализм его программы (например, требования национализации банков и ликвидации латифундий) вызвал немалые опасения со стороны старых правых. Но начало войны пресекло возможности его самостоятельного развития: все лидеры движения погибли, и в апреле 1937 г. Франко объединил его, не без сопротивления, с радикально-традиционалистскими союзами карлистских «Rcquctcs»* в новую государственную партию под его собственным руководством, назвав ее Испанская фаланга традиционалистов и Союзов национал-синдикалистского наступления («Falange Espanola Tradicionalista у de las JONS»)39. В свои лучшие времена фаланга играла в Испании совсем иную роль, чем «Национальное единство» в Португалии, но есть основания считать, что ее консервативные союзники — армия, церковь и крупные землевладельцы — всегда были сильнее ее, потому что стоявший во главе этой партии лидер был из их собственных рядов.
Австрийский «хаймверовский фашизм» сумел, действуя снизу, перевести государство на новую основу, но австрофашизм, в конечном счете устранивший парламентскую систему, все же не был тождествен с государством, и если Штарем-берг был больше фашист, чем аристократ, то этого нельзя сказать о Дольфусе или фон Шушниге.