Морфология сказки - Пропп В.
Скачать (прямая ссылка):
может рассматриваться совершенно самостоятельно сквозь весь сказочный
материал. Хотя эти величины и представляют собой элементы переменные, но
и здесь наблюдается большая повторность. Наиболее часто повторяющиеся,
наиболее яркие формы представляют собой известный сказочный канон. Этот
канон может быть выделен, для чего, впрочем, прежде вообще следует
определить, как отличать основные формы от производных и гетерономных.
Есть ка^он интернациональный, есть формы национальные, специально
индийские, арабские, русские, немецкие, и есхь_ формы провинциальные:
северные, новгородские, пермские, сибирские и тГд. Наконец, есть формы,
распре-
7 Морфология СК&8КН
97
деляющиеся по известным социальным категориям: солдатские, батрацкие,
полугородские. Далее можно наблюдать, что элемент, который обычно
встречается в одной рубрике, вдруг встречается в совершенно другой: перед
нами перестановка форм. Змей, например, может играть роль дарителя—
советчика. Такие перестановки играют огромную роль в создании сказочных
образований, причем эти образования часто принимаются за новый сюжет,
хотя они выводятся из старых, как результат известной трансформации,
известной метаморфозы. Перестановка—не единственный вид трансформаций.
Группируя материал каждой рубрики, мы можем определить все способы или,
вернее, все виды трансформаций. На видах трансформаций мы останавливаться
не будем, так как это завело бы нас слишком далеко. Трансформации
представляют собой материал для самостоятельного исследования.
Но составление таблиц и изучение атрибутов действующих лиц, а также и
изучение переменных величин вообще позволяет и другое. Что сказка
строится по одинаковым функциям, мы уже знаем. Законам трансформации
подвержены не только атрибутивные элементы, но и функции, хотя это и
менее видно и гораздо труднее поддается изучению. (Те формы, которые мы
считаем основными, в нашем перечне всюду поставлены, как первые). Если
посвятить этому вопросу специальное исследование, то можно будет
построить пра-форму волшебной сказки не только схематически, как это
сделано у нас, но и конкретно. Ведь для отдельных сюжетов это делается
давно. Отметая все местные, вторичные образования, оставив только
основные формы, мы получим ту сказку, по отношению к которой все
волшебные сказки явятся вариантами. Произведенные нами пз этом отношении
разыскания привели нас к тем сказкам, где змей похищает царевну, где Иван
встречает ягу, получает коня, улетает, при помощи коня побеждает змея,
возвращается, подвергается погоне змеих, встречает братьев и т. д.—как к
основной форме вол-
98
даебных сказок вообще. Однако, доказать это можно лишь при помощи точного
изучения сказочных метаморфоз, трансформаций. В плоскости же формальных
вопросов это приведет нас впоследствии к вопросу
о сюжетах и вариантах и об отношении сюжетов к композиции.
Но изучение атрибутов приводит еще к другому, очень важному
последствию. Если выписаны все основные формы для каждой рубрики и
приведены в одну сказку, то такая сказка обнаруживает, что в основе ее
лежат некоторые отвлеченные представления.
Поясним нашу мысль ближе на примере. Если выписаны в одну рубрику все
задачи дарителя, то можно увидеть, что эти задачи не случайны. С точки
зрения сказа, как такового, они не что иное, как один из приемов
эпической ретардации: герою ставится препятствие, преодолевая которое он
получает в руки средство для достижения своих целей. С этой точки зрения
совершенно безразлично, какова будет сама задача. Действительно, многие
из таких задач должны рассматриваться только, как составная часть
известной художественной композиции. Но по отношению к основным формам
задач можно увидеть, что они имеют особую, скрытую цель. Ответ на вопрос:
что именно хочет узнать от героя яга или другой даритель, в чем она его
испытывает, этот вопрос допускает единое решение, а ответ на него
выразится в отвлеченной формуле. Такая же формула, но другая по существу,
освещает задачи царевны. Сравнивая формулы, мы увидим, что одна вытекает
из другой. Сопоставляя эти формулы с другими изученными атрибутивными
элементами, мы неожиданно получаем такую же связную цепь в логическом
плане сказки, как в плане художественном. Лежание Ивана на печи (черта
интернациональная, а вовсе не русская), связь его с умершими родителями,
содержание запретов и нарушение их, сторожевая застава дарителя (основная
форма—избушка яги), даже такие подробности, как золотые волосы царевны
(черта, распространенная по
7*
99
всему миру), приобретают совершенно особое значение и могут быть
изучены. Изучение атрибутов .дает, возможность научного толкования
сказки. С точки зрения исторической это означает, что волшебная сказка” в
своих морфологических основах представляет собою миф. Мы вполне сознаем,
что с точки зрения современной наукй' мы высказываем мысль совершенно
еретическую. Эта мысль достаточно дискредитирована сто- -ронниками