Очерки по истории культуры древней Армении (2 в. до н.э.-4 в.н.э.) - Тревер К.В.
Скачать (прямая ссылка):
Первые три строки Дюпон-Соммер читает так же, как и А. Я. Борисов, и так же усматривает в ,,Artaxs(a)sl“ надписи
1 С. Бархударян, ук. соч., стр. 208.
2 С. R. ае 1’Acad. des inscriptions et belles-lettres, 1946, стр. 126—130»
* A. Dupont-Sommer, ук. соч., стр. 55.
4 W. M i n о r s k i, ук. соч., стр. 82 сл.
* A. Dupont-Sommer, ук. соч., стр. 66.
8 Там же, стр. 66.
7 А. Я. Борисов. Надписи Артакеия. . .
* Г. В. Церетели. Армаэское письмо и проблема происюждения грузинского алфавита. Эпиграфика Востока, II, 1948; III, 1949.
170 Эл «графические памятники
упоминание армянского царя Арташеса I, сына Зариадра (арм. Зареха).
Четвертую строку I надписи, где А. Я. Борисов допусткл возможность чтения ,,ravandakan“, Дюпон-Соммер, исходя из того, что это якобы арамейский язык, читает следующим образом: первые четыре знака, по его мнению, обозначают, слово „рыба*: следующие две буквы — наречие „тут, здесь", а последние трш знака (HLS)— прошедшее время (perfectum) от глагола „тянуть, тащить", в данном случае, повидимому, „ловить, вылавливать-. Таким образом, французский исследователь четвертую строку читает так: „рыбу здесь ловил (тянул)".
Аналогичный по содержанию текст, по Дюпон-Соммеру, начертан в конце третьей и в четвертой строке II надписи, с ино! только расстановкой слов и с другим наименованием рыбы: в конце третьей строки, после имени Зариадра, стоит тот же глагол — „ловил (тянул)“, в четвертой же строке Дюпон-Соммер усматривает сначала остаток от слова, означающего „здесь*, а затем три первых знака от следующего слова — названия другого вида рыбы, карпа или усача (barbus canis). В надписи II, таким образом, дополнение стоит после сказуемого— „тянул (ловил) здесь карпа".
Исходя из этого текста надписи, Дюпон-Соммер объяснял назначение этих камней: по его мнению, они были перенесены на место находки с берега озера, где служили для укрепления на них сетей, для чего, якобы, и имеются вверху две выемки между тремя зубцами, облегчавшие царю вытаскивание сетей. Далее он полагает, что Арташес ловил здесь неводом рыбу в религиозно-ритуальных целях и что на тех камнях, около которых эти церемонии имели место, были вырезаны памятные об этом надписи.
Предположение Дюпон-Соммера не выдерживает критики. Во-первых, маловероятно и ничем не доказано не только то, что с западного берега озера Севан камень был кем-то и зачем-то перенесен на 6 км в глубь страны, но и что с южного берега аналогичный камень перетащили в глубь страны на 4—5 км. Во-вторых, царь Арташес должен был быть карликом или же он лишь в детском возрасте занимался вытаскиванием сетей, если, как думает Дюпон-Соммер, выемки на камне должны были позволить царю не наклоняться при вытаскивании сети:1 ведь высота камня — 42 см. К тому же, как выяснено в 1951 г., Севанское озеро было в древности меньших размеров, чем в настоящее время; значит, камни найдены на расстоянии не 4—6 км от берега, а дальше от него, что делает их истолко-
1 A. Dupont-Sommer, ук. соч., стр. 62—63.
Две надписи арамейским письмом в районе Севана
171
вание как приспособления для рыболовных сетей еще более нелепым.
Кроме всего этого, трудно предположить, чтобы такие „технические приспособления** для вытаскивания сетей, укоренившиеся в местном быту до такой степени, что вошли даже в культовый обиход и церемониал,-—ни в какой мере не повлияли на близкую к нашему времени местную технику рыболовства, учитывая непрерывность рыболовства в данном районе, особенно богатом рыбой, на протяжении двух тысяч лет в одной и той же основной этнической среде. Между тем, ничем сколько-нибудь похожим на эти „рыболовные приспособления'* Дюпон-Соммера ни севанские рыбаки, ни другие рыбаки не пользуются, хотя и тянут сети.
Против этой фантастической гипотезы говорит и то обстоятельство, что сходную с севанскими камнями форму с выступами-зуб-цами вверху имеют и известные пунические стелы с надписями,1 содержание которых с рыбной ловлей никак не связано.
Возможно ли принять предлагаемое Дюпон-Соммером чтение, а затем, следовательно, и истолкование последних строк надписей — на это могут ответить только семитологи. В пользу гипотезы Дюпон-Соммера могло бы говорить одно только обстоятельство, отмеченное X. Берберяном,2 а именно, что оба камня найдены в том районе Севанского побережья, где и в настоящее время преимущественно производится ловля знаменитой севанской форели. Дюпон-Соммер отмечает также, что надписи на обоих камнях резали разные резчики, так как буквы надписи I имеют округлые очертания, а буквы надписи II — угловатые. Отмечает он и некоторые грамматические особенности языка („провинциализмы** или „солецизмы**), такие, например, как лишний изафет во второй строке надписи, и др.
А. Я. Борисов обратил уже внимание и на атот излишний изафет, и на „грубую неуклюжесть буквенных очертаний, обнаруживающую малоопытного писца**3 — одна из деталей, позволяющих остановиться на вопросе о языке надписи. У нас нет решительно никаких данных для предположения, что в Армении П в. до н. э. мог быть в ходу арамейский язык. Самый строй семитического языка настолько отличен от древнеармянского, что трудно предположить возможность его распространения среди населения, для которого ведь и была высечена эта памятная или пограничная надпись. Но зато у нас есть определенные данные, свидетельствующие о применении армянами, ввиду отсутствия собственного алфавита, арамейского, греческого и пехлевийского