Самые знаменитые самозванцы - Юзефович Л.А.
Скачать (прямая ссылка):


Пузырек, № 1: "Четвертая его часть действует в несколько дней".
245
Склянка, № 2: "Соль для всякого кушанья в количестве, достаточном для
вкуса".
Склянка, № 3: "Корица для употребления там, где это уместно. Действует
медленно".
Сверток, № 4: "Шоколад. Четвертая его часть, положенная в чашку
настоящего шоколада, действует в течение нескольких дней".
Пузырек, № 5: "Сорок капель, смешанных с вином, производят свое
действие".
Однако убийство черногорского господаря было предприятием рискованным,
проведитору долго не удавалось найти "способное лицо", готовое за 200
цехинов пустить в дело содержимое всех этих пузырьков и склянок. В конце
концов, может быть, такой повар и нашелся бы, поскольку венецианский
сенат несколько раз увеличивал награду, но затея с отравлением не
увенчалась успехом. Застрелить Степана или заколоть кинжалом было еще
сложнее. Догадываясь, что к нему непременно попытаются подослать наемных
убийц из Стамбула или из Венеции, он стал осторожен, никуда не выходил
без стражи. Нго покои в Маи иском монастыре тщательно охранялись днем и
ночью, и проникнуть туда, и тем более получить доступ на кухню, где
приготовлялись еда и питье для господаря, постороннему человеку было
практически невозможно. Отважиться на его убийство мог только заведомый
самоубийца или фанатичный противник Степана, действующий не ради денег, а
по идейным соображениям. Но таких противников у него нее было, прочих же
он мог не опасаться. Черногорцы берегли своего господаря, которого они
любили и в которого верили.
4
Очевидно, Степан понимал, что главная угроза если не его жизни, то его
власти и судьбе задуманного его дела исходит не из Венеции, даже не из
Стамбула, а, как это ни странно, из Петербурга. Он не мог не предвидеть,
что появление в Черногории ожившего Петра III вызовет недовольство его
царственной вдовы, императрицы Екатерины II.
Действительно, еще раньше, чем русский консул в
246
Стамбуле сообщил о черногорском самозванце, сведения
о нем дошли в Петербург из иностранных газет. Поначалу Екатерина почему-
то подозревала, что это итальянец Вандини, который после ряда
мошеннических проделок при ее дворе бежал в венецианские владения на
Балканах. Во всяком случае, она была сильно раздражена и в то же время
сознавала, что действовать нужно деликатно. Самозванец был ей совершенно
не нужен, но черногорцы - очень даже нужны как возможные союзники в
начавшейся войне с Турцией. Поэтому русский посол в Вене, князь Голицын,
получил предписание командировать кого-нибудь в Черногорию.
Предполагалось арестовать самозванца на месте, а уж потом зачитать перед
народом указ императрицы, призывающий отречься от обманщика во имя
сохранения добрых отношений с Россией.
Эта решительная акция была задумана неплохо, но исполнена хуже некуда.
Получив указ Екатерины II, Голицын остановил свой выбор на советнике
посольства Юрии Мерке. Однако его миссию не сумели сохранить в секрете.
Много было разговоров, обо всем узнал французский посол в Вене, от него -
венецианский, а Республика Святого Марка вовсе не хотела усиления
русского влияния на границах своих владений. Когда корабль, на борту
которого находился Мерк, прибыл в порт Котор, венецианцы даже не
позволили российскому уполномоченному сойти на берег. Черногорскую
делегацию, как он о том просил, к нему тоже не допустили. Мерк был
вынужден уехать ни с чем, увозя с собой указ Екатерины П и не повидав ни
одного черногорца.
Гораздо более эффективным оказалось письмо, которое русский консул в
Стамбуле прислал архиепископу Савве: в письме содержалось официальное
уведомление
о том, что Петр III, император всероссийский, преставился 6 июля 1762
года и со всеми подобающими почестями был погребен в Петербурге, в
Александро-Невской лавре. Далее следовало предостережение, что если
влады-ко не вразумит "заблудший народ" и почитание само-
• танца будет продолжаться, то черногорские монастыри навсегда лишатся
царской милости. Это было существенно: пожертвования из России составляли
значительную долю бюджета православной церкви в Черногории. Савва
испугался и начал действовать. Он показал полученное
письмо старейшинам вахий, затем сам направил Степану четыре письма на
четырех языках - русском, французском, итальянском и греческом. Савва
утверждал, что эти языки обязательно должен знать русский царь, и если
Степан их не знает, значит, он не царь, а самозванец.
Однако Степан, упреждая нежелательный для него оборот событий, ловко
нанес ответный удар. Он объявил, что письмо русского консула - подложное,
что Савве дали его венецианцы, подкупив предателя за 5 тысяч цехинов, и
авансом выдали ему награду за голову господаря. "Пусть же, - объявил
Степан, - эти деньги достанутся не изменнику, а тем, кто его покарает!"
Корыстолюбие и лживость владыки были всем известны. Возмущенная
"предательством" и вдохновленная призывом Степана толпа ворвалась в

