Самые знаменитые самозванцы - Юзефович Л.А.
Скачать (прямая ссылка):
московским воеводам. Еще раньше закончилось восстание в Новгороде.
Акундинов был этим разочарован и говорил одному встреченному за границей
новгородскому купцу, что теперь царь перевешает всех псковичей и
новгородцев, как когда-то сделал Иван Грозный. Рухнули надежды оседлать
народный бунт, деваться было некуда. Пометавшись по Прибалтике, Акундинов
сел на корабль и отплыл в Любек, оттуда двинулся в Бранденбург, затем - в
Брабант, к герцогу Леопольду, но нигде не добился успеха. Удача начала
ему изменять, его звезда явно клонилась к закату.
Из Брабанта он вернулся в Германию, попытал счастья в Лейпциге, при
дворе саксонского курфюста, но вновь ничего не добился и уехал в
Виттенберг. В расчете на покровительство знаменитого университета
Акундинов скрыл, что в Швеции он уже принял протестантство, и проделал
это еще раз, признав так называемое Аусгбургское вероисповедание,
включающее в себя основные догматы лютеранской церкви. Однако все было
напрасно, вскоре ему пришлось покинуть и Виттенберг. За ним, а часто и
впереди него, уже шла дурная слава. Где бы он ни появлялся, туда рано или
поздно прибывали московские уполномоченные. Хотя, как правило, они
запаздывали и не заставали самозванца на месте, то упорство, с каким его
преследовали, делало свое дело: с Акундиновым предпочитали больше не
связываться.
К тому же в Москве применили новую, гораздо более разумную тактику.
Русские дипломаты требовали теперь выдачи Акундинова не как самозванца,
который "влыга-ется в государское имя", а как обыкновенного уголовно-
189
го преступника - женоубийцу, поджигателя, расхитителя казенных денег. К
осени 1653 года всем германским князьям и владетельным особам других
европейских стран были разосланы "сыскные грамоты" с описанием примет
Акундинова, перечислением его преступлений и просьбой немедленно
задержать этого человека, если он появится на подвластной им территории.
Все русские дипломаты, по тем или иным делам выезжавшие в Европу, все
отправлявшиеся в Германию московские и новгородские купцы имели задание
всячески "проведывать" о самозванце и способствовать его поимке. Как
затравленный зверь, Акундинов бросался из города в город, но вести жизнь
частного лица он не умел, для успеха ему нужна была публичность, и эта же
публичность всякий раз его губила.
Наконец он решил затаиться и, перебравшись в Голштинию, обосновался в
городе Нейштадте. Однако и здесь его опознал и новгородские купцы,
схватили прямо на улице и заперли у себя на подворье, намереваясь увезти
в Москву. С помощью городских властей, то ли раздраженных таким
самоуправством, то ли подкупленных Акундиновым, ему все-таки удалось
освободиться, он уехал в столицу герцогства - Готторф, но к тому времени
голштинский герцог Фридрих уже получил из Москвы "сыскную грамоту". На
этот раз Акундинов был арестован по высочайшему повелению. Ему шел
тридцать седьмой год, из Москвы он бежал ровно десять лет назад. Готторф
стал последней точкой на карте его заграничных скитаний.
7
В октябре 1653 года в Готторф прибыл московский уполномоченный
Шпилькин - тот самый, у которого Акундинов когда-то занял крупную сумму
денег, чтобы покрыть растрату, да так и не вернул ему долг. Поскольку он
знал самозванца еще до побега и мог его опознать, на него и возложили эту
ответственнейшую миссию. Шпилькин исполнил ее с тем большим рвением, что
Акундинов был для него врагом не только государевым, но и личным.
190
Поначалу, правда, дело не клеилось. На первой же очной ставке
Акундинов "не узнал" Шпилькина и даже отказался признавать его
полномочия, со смехом говоря, что человек с такой фамилией может
торговать шпильками, но быть царским послом никак не может. Кроме того,
Акундинов заявил, что не понимает русского языка, и говорил со Шпилькиным
по-польски, через переводчика.
Однако на следующих свиданиях, проходивших с глазу на глаз, Шпилькин
все-таки убедил Акундинова написать письмо патриарху Никону, который
будто бы готов вымолить для него прощение у царя. Поддавшись на
провокацию, Акундинов написал такое письмо, в обычной своей манере
рассказывая о том, как хотел наслать на Москву 300 тысяч турецких мечей,
но ангел отклонил его от этого намерения, и прочая. Хитрый Шпилькин
распечатал это письмо и, явившись к герцогу Фридриху, продемонстрировал
его как доказательство, что Акундинов отлично владеет русским языком.
Привели Акундинова. Тот все отрицал, говорил, что не писал никаких писем,
что это вовсе не его почерк, и тут же, попросив бумаги и чернил, на
глазах у герцога стал писать другим почерком, абсолютно не похожим на
тот, которым было написано предъявленное письмо. Он умел подделывать
чужой почерк, что в его положении бывало полезно, и до неузнаваемости
менять собственный, отправляя, видимо, письма к самому себе от своих
мифических сторонников, а затем показывая их нужным людям.
Словом, он довел Шпилькина до того, что тот плюнул ему в лицо и бросил