Самые знаменитые самозванцы - Юзефович Л.А.
Скачать (прямая ссылка):
Однако многие из сподвижников самозванца искренне верили в него как в
законного государя земли Русской. Некий безымянный стародубский дворянин,
отправленный под Тулу, которую все еще осаждал Василий Шуйский, явился к
самому царю и публично обвинил его в узурпации престола: мол, как он
осмелился занять трон при живом государе? Смельчака "сожгоша на пытке",
тем не менее он до последней минуты повторял свои обличения. Летописец по
этому поводу замечает: "Тако его окаянную душу ожесточил диавол, что за
такого вора умре!" Но не "ожесточение души", а страстная вера в "доброго
царя" и в правоту его дела помогли этому человеку выдержать все муки и с
именем Дмитрия умереть на "огненной пытке".
Лжедмитрий II двинулся было на помощь осажденной Туле, но опоздал:
измученные голодом защитники крепости сложили оружие. Хотя руководителям
обороны гарантировано было сохранение жизни, Шуйский не выполнил своих
обещаний: "царевича Петра" повесили в Москве, а Болотникова сослали в
Каргополь, где позднее выкололи ему глаза и утопили. После взятия Тулы,
не слушая тех, кто советовал сейчас же ударить на еще не вошедшего в силу
ггутивльского "вора", Шуйский с триумфом вернулся в столицу и очень скоро
раскаялся в своем легкомыслии. Войско самозванца, увеличиваясь по дороге,
начало победный марш на север. К весне 1608 года пал Орел, уже в конце
мая отряды Рожинского и Лисовского приблизились к столице, с боями дошли
до самых стен Кремля, но в ожесточенном сражении были отброшены за речку
Ходынку и в итоге сделали своей опорной базой хорошо укрепленный
Тушинский городок на северо-западных подступах к Москве, который на два с
половиной года стал резиденцией Лже-дмитрия II. Отсюда самое популярное
из его прозвищ - "тушинский вор".
140
3
Находясь в Тушине, состоявшие при самозванце поляки завязали тайную
переписку с Юрием Мнишеком, которого к тому времени вместе с Мариной из
Ярославля вернули в Москву. Шуйский согласился отпустить их на родину в
обмен на обещание Сигизмунда III не оказывать поддержки самозванцу.
В августе Марину с отцом отправили в Польшу под охраной нескольких
сотен человек. Все было обставлено массой предосторожностей, время
отбытия и маршрут сохранялись в секрете. Чтобы избежать встречи с
тушинскими отрядами, пленников повезли объездным путем, через Тверь,
однако они каким-то образом сумели связаться с соотечественниками из
лагеря самозванца. Незадолго до переправы через Волгу сопровождавшим их
московским приставам стало известно, что вслед отряду с Мнишеком выслана
погоня. Пока конвоиры спорили о том, что следует предпринять,
преследователи настигли беглецов, после короткой схватки Мнишек с дочерью
были захвачены польскими всадниками.
Впрочем, возможно, это маленькое сражение было сплошной комедией,
разыгранной по взаимному согласию между нападавшими, охраной и самим
Мнишеком, который хотел перед Сигизмундом III изобразить свое пребывание
в Тушине как вынужденное, а не добровольное.
Как бы то ни было, Марину повезли обратно на восток. До этого времени
отец и все окружающие всячески поддерживали в ней уверенность в том, что
Отрепьеву удалось избежать смерти, и теперь, по-видимому, она искренне
заблуждалась, полагая, что едет к мужу. Есть известие, что по дороге
Марина была очень весела, пела и шутила с сопровождавшими ее всадниками.
Наконец один из них, молодой шляхтич, подъехал поближе к карпе и сказал:
"Пани Марина! Вот вы веселы и поете, да и следовало бы вам радоваться,
если бы в Тушине вас ж л и н настоящий супруг. Но вы найдете там совсем
дру-lot о1*
I'и re ка швали, будто этот шляхтич позднее был казней, и Марина после
его слов перестала петь и ее весе-шл сменилось слезами.
141
Эпизод, скорее всего, легендарен, но точно известно, что при первой
встрече с "мужем" Марина не выказала ни малейшей радости, была холодна,
нелюбезна и не желала играть роль счастливой жены, которая после долгой
разлуки видит своего царственного супруга. Будто бы даже, как
рассказывает очевидец этой встречи, она в ужасе отвернулась от
самозванца, едва лишь взглянув на него, а затем со словами "Лучше
умереть!" выхватила нож, чтобы покончить с собой, и ее с трудом сумели
удержать от самоубийства. Тут, надо полагать, мемуарист хватил через
край: подобная романтическая сцена вряд ли была возможна в
действительности. Одно несомненно: Марина вынуждена была смириться и
признать "тушинского вора" своим мужем не по собственной воле. Ей
пришлось уступить желанию отца, которому за это признание самозванец
посулил 300 тысяч рублей прямо сейчас, а впоследствии, после воцарения,
еще и 14 северских городов. На эти деньги можно было бы навербовать новые
отряды наемников, но Марина одна стоила целой армии: слово царицы,
подтвердившей "тождество" двух Лжедмитриев, делало абсолютно законным
претензии второго из них на московский престол, и он не пожалел золота,
чтобы добиться от нее этого заветного "слова".