Самые знаменитые самозванцы - Юзефович Л.А.
Скачать (прямая ссылка):
встроенными в его туловище часами: когда часы начинали звонить, вокруг
них "оживали" механические фигурки людей и зверей, изображавших различные
охотничьи сцены.
На венчании присутствовали Сигизмунд III, королевич Владислав,
епископы, вельможи, иностранные дипломаты. Казалось, вечно враждебные
друг другу Кремль и Вавель сливаются в неразрывном союзе, и великолепие
обстановки соответствовало смыслу происходящего. Марина была одета в
роскошное платье из парчи, усеян-
ное сапфирами и жемчугом; ее плечи покрывала прозрачная вуаль; голову
венчала корона с алмазами, из-под которой ниспадали на спину косы, тоже
украшенные драгоценными камнями. Рядом с юной невестой пожилой московский
дьяк с одутловатым лицом и неуклюжими манерами представлял собой
комическое зрелище. В католическом храме под устремленными на него
десятками глаз Власьев чувствовал себя неуютно, терялся, отвечал
невпопад, делал не то, что требуется. К тому же он боялся оскорбить
своего государя, если голой рукой будет держать руку его невесты, поэтому
обернул собственную руку большим платком, что вызвало насмешки
присутствующих.
Однако после венчания прошло еще три месяца, прежде чем новобрачная
отправилась в Москву. Отец, разумеется, сопровождал ее в этом опасном и
далеком путешествии. Марина взяла с собой любимого арапчонка, Мнишек -
около 2 тысяч наемных солдат и шляхтичей с многочисленной челядыо. Он,
видимо, надеялся, что это войско пригодится зятю и поможет ему выполнять
взятые на себя обязательства.
Уже по дороге Мнишеку донесли, что муж его дочери завел роман с
Ксенией Годуновой, Разъяренный воевода потребовал от зятя удалить
любовницу и двинулся в дальнейший путь не раньше, чем узнал, что
"разлучницу" постригли в монахини. Несчастную царевну сослали на Бе-
лоозеро, но в тот момент она, возможно, радовалась и пострижению, и даже
ссылке - другого способа избавиться от ласк ненавистного ей человека у
нее не было.
Ксению увезли на север, и 2 мая 1606 года законная жена торжественно
въехала в столицу. Предыдущую ночь она провела в пышных шатрах, разбитых
на противоположном от города берегу Москвы-реки, под охраной стрельцов и
польских гусар, а наутро сюда прибыла депутация бояр, думных дворян и
высших придворных мннон. Царице доставили громадную карету на колесах
такой величины, что от земли до дверцы приходилось подниматься по
лестнице из пяти высоких ступеней. Снаружи карета была украшена
серебряными гербами, внутри обита бархатом; ее тянули двенадцать лошадей
одинаковой масти (серые, в яблоках), и каждую вел под уздцы конюх. Марина
села в карету, прихватив с собой
121
обожаемого арапчонка, с которым не пожелала расстаться даже сейчас, и всю
дорогу до Кремля играла с ним, делая вид, будто не слишком интересуется
всем окружающим. Процессия из нескольких сотен польских и русских
всадников, ехавших впереди и позади кареты, переправилась через реку и
двинулась по живому коридору из стоявших плечом к плечу царских
стрельцов. Стрельцы держали в руках бердыши, на каждом из которых золотом
был выгравирован двуглавый орел с короной и надписью "Дмитрий Иванович",
сделанной латинскими буквами. Древки бердышей были окованы серебряной
проволокой и обтянуты алым бархатом с золотой бахромой в том месте, где
должна находиться рука.
Всюду на пути следования стояли бояре и дворяне в "золотном платье",
чуть поодаль на улицах теснились тысячи москвичей. Они надеялись увидеть
царицу, но это им не удалось: занавесь на оконце кареты была приспущена.
На Троицких воротах Кремля, на самой башне и на прилегающих участках
стены разместился оркестр из полутора сотен музыкантов, и, когда Марина
проезжала под ними, все вокруг сотрясалось от грохота барабанов и звуков
труб.
Зрители остались довольны пышным и величественным зрелищем, однако
многих насторожили отряды приведенных Мнишеком польских наемников,
которые в тот же день вошли в Москву: невольно создавалось впечатление,
что в город вступила целая вражеская армия.
8
Задолго до этого Отрепьев почувствовал, что почва под ним начинает
колебаться. Он восстановил против себя две могущественные силы -
духовенство и боярство.
Его связи с иезуитами и арианами1 давно казались
1 Например, арианин Ян Бучинский сделался ближайшим советником
Отрепьева и "во всякое время" находился у него в покоях.
122
подозрительными, но чаша терпения переполнилась, когда самозванец возвел
на престол католичку и наложил руку на богатства православных монастырей
(у одного только Троице-Сергиева монастыря он изъял в казну 30 тысяч
рублей). Московские священники и монахи начали пока еще осторожную
агитацию против "царя Дмитрия"; их все активнее поддерживали бояре,
раздраженные тем, что царь окружил себя иноземцами, к чьим нашептываниям
прислушивался охотнее, чем к советам Боярской думы.
К весне 1606 года Отрепьев был немало обеспокоен тем, что по столице