Рисунки Эйзенштейна - Пименов Ю.
Through his pungent wit and “journalistic punch” Eisenstein the artist helped Eisenstein the director to be always new and up-to-date, always in a state of emotional tension, always revolutionary.
Eisenstein himself once said : “The revolution gave me the dearest thing in my life — it made an artist of me.”
РИСУНКИ
РАЗНЫХ
ЛЕТ
DESSINS (ЁРООиЕЭ DIVERSES)
DRAWINGS OF VARIOUS PERIODS
5^9 \Y\\ V
АУ - о1 Л ^ \ \ \ '4vC^7- 7) ) ) А I
Ш^л1
С. ЭЙЗЕНШТЕЙН ^ ;.\s ,-\(
\Г'\
КАК Я УЧИЛСЯ РИСОВАТЬ1
(Глава об уроках тапца)
С VA
'ч
Начать с того, что рисовать я никогда не учился.
А рисую вот почему и как :
. . . Инженеру Афросимову я обязан тем, что в меня вселилась безудержная охота и потребность рисовать.
. . . Потому что топко заостренным белым мелком, оклеенным бледно-желтой бумагой с крошечными звездочками, господин Афроси-мов в ожидании игры на темно-синем сукне ломберного стола ... мне рисует!
Он рисует мне зверей.
Собак. Оленей. Кошек.
Особенно отчетливо помню верх моих восторгов — толстую раскоряченную лягушку.
Белый остро прорисованный контур резко выделяется на темном
фоне.
«Техника» не допускает оттушевок и иллюзорно наводимых теней. Только контур.
Но мало того что здесь штриховой контур.
Здесь, на глазах у восторженного зрителя, эта линия контура возникает и движется.
Двигаясь, обегает незримый контур предмета, волшебным путем заставляя его появляться на темно-синем сукне.
Линия — след движения.
И, вероятно, через года я буду вспоминать это острое ощущение линий как динамического движения, линии как процесса, линии
как пути.
Много лет спустя оно заставит меня записать в своем сердце мудрое высказывание Ван-Би (III век до p. X.)2 :
1 Фрагмент главы из мемуаров С. М. Эйзенштейна.
J Ван-Би (226—249) — китайский философ. См. А. А. Петров, Ван-Би. Из истории китайской философии, стр. 103, М.— JI., изд. АН СССР, 1936.
15
«Что есть линия — линия говорит о движении».
Я с упоением буду любить в Институте Гражданских Инженеров сухую, казалось бы, материю декартовой аналитической геометрии : ведь она говорит о движении линий, выраженных загадочной формулой уравнений.
Я отдам многие годы увлечению мизансценой — этим линиям пути артистов «во времени».
Динамика линий и динамика «хода», а не «пребывания», как в ЛИНИЯХ, так и в системе явлений и перехода их друг в друга, остается у меня постоянным пристрастием.
Может быть, отсюда же и склонность и симпатии к учениям, провозглашающим динамику, движение и становление своими основоположными принципами.
И с другой стороны, я навсегда сохраню любовь к Диснею и его героям от Микки Мауса до Вилли-Кита : ведь их подвижные фигуры тоже звери, тоже линейные, в лучших своих образцах без тени и оттушевки, как ранние творения китайцев и японцев, состоящие из реально бегающих линий контура !
Бегающие линии детства, своим бегом очерчивающие контур и форму зверей, — здесь они вновь оживают реальным бегом реальных линий абриса мультипликаторного рисунка.
И, может быть, в силу этих же детских впечатлений я с таким вкусом и удовольствием беспрестанно рисую мелом на черной доске во время моих лекций, развлекая и увлекая моих слушателей-сту-дентов самими набросками и стараясь привить им восприятие линии как движения, как динамического процесса.
Вероятно, именно потому чисто линейный рисунок остается для меня особенно любимым, и почти только им, или им «в основном», я и пользуюсь.
Пятна света и тени (в набросках, рассчитанных на экранное воплощение) раскидываются по ним почти как запись желаемых эффектов.
Так, в письмах к брату на набросках предполагаемых картин Ван-Гог записывает словами название красок в тех местах, где им предполагается быть.
Впрочем, па первых порах умом владеет не Ван-Гог. Кстати, не линейная ли графика его цветового мазка и незамазанность отчетливо сохраненного образа их бега вызвали во мне первые к нему симпатии ?
Ван-Гога я еще не вижу и не знаю.
На первых порах — здоровое влияние, острый, обнаженно-контурный рисунок Олафа Гульбрансона1.
И горы графической шушеры и дряни вроде сухого ПЭМа2 из «Вечернего времени» и особенно гремевшего в мировую войну сборника «Война и ПЭМ», полными скучных Вильгельмов, совершенно напрасно меня пленявших.
‘Олаф Гульбрансон — современный норвежский рисовальщик и политический карикатурист.
1 П Э М — П. II. Матюнин, русский художник-карикатурист.
16
Впрочем, в ту же пору я начинаю увлекаться «лубками» Моора1. Здесь уже какое-то ощущение штриха и контура и очень часто сложная «цветовая заливка» поверхностей, очерченных этим контуром.
В этот период я рисую ужасно много и очень плохо, заостряя первоначальный правильный источник вдохновения плеядой низкопробных образцов и «передвижническим» увлечением «сюжетами» вместо «подвижнического» искания форм (чем так же рьяно, в ущерб первому, буду заниматься ‘ позже, в периоде «артистической» уже биографии).