Гурченко Люся, стоп! - Гурченко Л.
ISBN: 978-5-905629-41-9
Скачать (прямая ссылка):
На ТВ-6 была прекрасная передача. “Чай-клуб”. Вел ее Гердт. Вел ее показательно. Говорил своими личностными словами. Сразу было слышно, - говорил не по написанному. Перемежал рассказы стихами. Знал он их великое множество. Замечательные вечера!
Предложили мне принять участие в этой программе “Чай-клуб” к 9 Мая. “С удовольствием”. - “А с кем бы вы хотели прийти в гости к Гердту?” - “Конечно, с Ю.В.” (Юрием Владимировичем Никулиным).
На даче у Гердта в кадре сидели трое - двое воевавших и я, “ребенок войны”. Все те песни наши. Все те стихи наши. Вся та атмосфера наша. Родное, родные, родная, родня. Мне уже было абсолютно все равно, есть ли у Гердта раздвоение в отношении меня. Да я забыла об этом. Мне нужно было более всего в тот день почувствовать важность того, особого, военного братства.
В то время моя страна сильно спотыкалась, и я не понимала - Родина она или Отечество. Предел у нее или беспредел. И демократично ли любить свою Родину до одури? И вообще, что демократично, а что нет. Тот день меня здорово поддержал в моей преданности - ладно, пусть будет Отечество. Все равно внутри я говорю - Родина.
После передачи за столом у Гердтов полились анекдоты и истории. Ю.В. и Гердт! Одну историю из военной жизни Зиновия Ефимовича я запомнила давно и еще раз попросила ее рассказать. У них был в роте повар. Говорил он на каком-то невероятном языке. Его солдаты провоцировали, чтобы он побольше поговорил. А они бы посмеялись. Дальше они распоясывались, и повар говорил свое коронное: “Идите вы все на ...!” - ставя ударение не на предлоге, а на том самом коротком популярном русском слове. Дождавшись, солдаты смеялись. А мы опять, еще и еще раз смеялись за столом. Вот и сейчас я так ясно и близко слышу голос Гердта... Аж в горле защипало.
- Все, братцы, все, - Гердт встал с рюмкой водки, - идите вы все на ..., - естественно, ставя ударение на том самом популярном коротком слове, - выпьем за День Победы!
Как важно, если в жизни тебе выпадает такой день. Его не ждешь. Он вроде случайный. Но нет. Именно такой день тебе и был нужен. Этот день уберет суету и сомнения. Он скажет: “Люся, стоп!” Не надо “под время” наспех переделывать свои манеры, одежду, походку. Не надо перестраиваться посезонно. Будь собой.
Кланяюсь тому весеннему победному дню!
Как-то, спустя месяца два, сидим на кухне, завтракаем, звонок. “Люся? Это Зиновий Ефимович”. Я его никогда не называла Зямой, и Зиновий Ефимович это помнил. У нас всегда в отношениях сохранялась уважительная дистанция. Очень важная вещь в актерских отношениях. “Я тебе хочу сказать вот что. Я хочу, чтобы ты знала...”
Этого писать не буду. Он сказал самые-самые те слова, которые невозможно говорить так вот прямо в лицо. По телефону они воздействуют вдвойне. После тех его слов, ей-богу, можно сойти с верной дистанции и взлететь. И стать звездой недосягаемой. Но он знал, что те слова он адресует человеку битому. И тот никуда не взлетит. Эти слова ему нужны. “Так что никого не слушай. Всякие разговоры... В общем, это естественно. Живи и работай на радость нам, твоим друзьям и поклонникам”.
Тот звонок дорогого стоил.
На юбилее Зиновия Ефимовича желающих сказать, выступить было очень много. Мне хотелось сделать что-то емкое, чтобы в выступление вместить те самые разнообразные моменты, в которых нас сводила жизнь, судьба. Я решила спеть песню, которую слышала с трех лет по нашему довоенному репродуктору. Ее пел хор имени Пятницкого в сопровождении баяна. А папа мой так восхищался баянистом, который играл “як зверь”, и народными “вольными” голосами. Через столько десятилетий я осуществила затаившуюся в душе мысль: а не спеть ли мне под родимый баян “На закате ходит парень возле дома моего”?
На сцене были Ю.В., медсестра, которая вынесла с поля боя раненого Гердта, и сам герой вечера, Зиновий Ефимович. Они, конечно, знали эту песню и подпевали мне. Попала! Песня внесла нужную динамику в атмосферу вечера. Как же это здорово, когда всеми фибрами чувствуешь - туда, туда! Попала! У Гердта, под лохматыми бровями, заблестели его прекрасные добрые глаза. А после песни я рассказала о том, как нас познакомил Марк Бернес. И мы спели вдвоем с Гердтом “Sunnu boy”.
Эта мелодия, как любимый с детства аромат дома, вдруг возобладала с такой силой, так воскресила то наше “музыкальное” знакомство, что все настоящее, все, что было вокруг, в этот миг исчезло совершенно.
“Европейская”. В окне зал филармонии. И чувственный баритон “Зямы”. Марк Бернес. И эта американская мелодия перенесла нас в то время, когда запретным было многое, чего хотелось. В то время, когда все еще было впереди. Надежды, надежды.
Судьба непредсказуема. Кто бы мог в те годы предсказать Марку Бернесу такую параболу будущего. Через тридцать пять лет, в Америке, я познакомлюсь с его внуком. В гримерную войдет молодой человек. И рост, и сложение, и пронзительный взгляд. Аж мурашки по телу. Только русского языка не знает. Я ему буду петь песни его знаменитого деда. Внука тоже зовут Марк Бернес.
Ах, “Sunny boy”, ах, “Солнечный мальчик”.