Моя жизнь - Бергман И.
ISВN 5-05-002299-1
Скачать (прямая ссылка):
Эрих Мария Ремарк писал ей: "Странно, я уверен, что, увидев Жанну на экране, я не смогу теперь прогнать из своего воображения ее лицо. Отныне и навсегда это будет твое лицо. Я поверил, что ты похожа на нее, когда увидел в твоем письме фотографию распятия. Это не обвинение в мысленном убийстве, это история смерти и воскрешения.
Отныне никто не сможет представить ее иначе, чем в бурях, молниях и пейзажах, отраженных в твоем лице. И хочу того или нет, я буду вовлечен в это магическое превращение. На этом будь здорова и прощай. Она умерла прекрасной смертью в твоих руках”.
Вскоре после моего возвращения из Франции отец Донсюр прислал мне посылку, в которой находилась маленькая деревянная фигурка богоматери. Она была повреждена при пересылке, и при ней находилась записка из почтового отделения: "Дева, прибывшая в Голливуд. Слегка повреждена. Отломана голова”. ”Ну что же, это Голливуд”, — подумала я.
Я приклеила ей головку, и с тех пор она всегда со мной.
Спустя несколько недель после премьеры "Жанны” Виктор Флеминг сидел дома, в кресле. Внезапно он резко наклонился вперед. Машина домчала его до госпиталя. Он умер, не успев добраться до кабинета скорой помощи. Посмертное заключение гласило: "острая сердечная недостаточность”.
Глубоко опечаленная, потрясенная, Ингрид приехала на похороны. В словаре Ингрид всегда существовало два понятия: "любить” и ”быть влюбленной”. Она была "влюблена” в Боба Капу, и она "любила” Виктора Флеминга, как любила многих других своих друзей. Она не представляла, что смерть Виктора разбудит такую разрушительную бурю в ее сердце. Тем не менее она чувствовала определенную ответственность. Была ли его смерть следствием всевозможных трудностей с фильмом? Этого никто не мог знать.
Теперь наступил ее черед остановиться и взглянуть на себя со стороны. Она чувствовала, что на какое-то время выбилась из колеи. И она приняла решение. Она должна серьезно обдумать свои отношения с Капой и, возможно, прекратить их. Она должна взять себя в руки и вернуться к роли чадолюбивой матери, преданной жены, хозяйки прекрасного дома.
Но ее все еще волновало собственное положение в искусстве, в ней постоянно росло раздражение против голливудских поделок. Как только Ингрид увидела фильмы Росселлини, она поняла, что хочет делать такие ленты, как "Открытый город” или ”Пайза” — правдивые реалистические фильмы.
Когда я недавно посмотрела ”Жанну” по телевизору (трудно вообразить, что фильм делался более тридцати лет тому назад), то увидела, что это гладкая, лощеная голливудская продукция. Все батальные сцены сняты в студии; башни Шинона, французские деревни нарисованы на задниках. И мне не кажется, что я была похожа на крестьянскую девушку. Я, скорее, походила на кинозвезду, играющую роль Жанны. Чистое лицо, прекрасная прическа. Я не виню парикмахеров, костюмеров — они делали свое дело. Хотя порою сводили меня с ума. В самую последнюю минуту они бросались ко мне, чтобы тщательно уложить волосы, один к одному. Кто-то занимался моим костюмом, поправляя его то там, то здесь, кто-то пудрил мне лицо, а я при этом должна была еще раз проговаривать свой текст и думать о выходе. Обычно мне удавалось сосредоточиться и не обращать на них внимания — ведь все это составляло неотъемлемую часть съемок.
Когда я оглядываюсь назад, то понимаю, что именно тогда начинался мой бунт, мои обиды, тогда начинало меняться мое мировоззрение. "Триумфальная арка” прекрасно выглядела на площадке, но все- таки была не настоящей. А Жанну мне бы хотелось снимать во Франции. Когда я посетила Домреми, дом Жанны, у меня возникло чувство, что начинать съемки надо было именно там.
Еще до этого, когда я работала над фильмом "Дурная слава”, я спросила Хичкока, не сможем ли мы Поехать в Южную Америку, туда, где это происходило, и там снимать фильм. Он сказал: "Нет”.
Но теперь война закончилась, и следующей работой после ”Жанны” стал фильм ”Под знаком Козерога”, режиссером которого был опять Хичкок. Я начала новую обработку Хичкока: "Послушайте, действие происходит в Австралии. Почему бы нам не поехать на съемку в Австралию?” Мне не удалось уговорить Хичкока отправиться так далеко — он согласился на Англию. Прекрасно, по крайней мере новые земли и новые лица. Главное — выбраться из студийной атмосферы.
"Дорогая Рут! (На студии, 6 августа 1948 года.)
О моя дорогая! Вот уже седьмая неделя ожидания. Съемки начались вовремя, девятнадцатого, но из-за десятиминутных дублей Хича график запаздывает на неделю после каждого съемочного дня. У здешних техников мало опыта или его совсем нет. Иногда кажется, что им все безразлично. Я жду, жду, но каждый день слышу одно и то же: "Сегодня мы не будем снимать эту сцену, а вот завтра утром...” Наконец через четыре дня мне сказали, что Хич решил отложить съемку той сцены и начинает работать со мной. Я была счастлива. Порепетировала, и в тот же день мы сделали первый дубль. Когда делали второй, огни вдруг погасли, осветители спустились по лестнице вниз и ушли. Забастовка! Весь день мы ждали, пока они закончат свое собрание и вернутся, но они не пришли. Утром я встала в шесть, в девять мне сказали, что они еще не возвращались. "Пока отдыхайте в своей уборной”.