Археология. Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. Ранняя и средняя бронза Кавказа - Джапаридзе О.М.
ISBN 5-02-009723-3
Скачать (прямая ссылка):
1988), и особенно в недавней дискуссии по этнической принадлежности и другим вопросам майкопской культуры, развернувшейся на страницах журнала “Советская археология” (Марковин В.И., 1990а. С. 106-120), в которой принял участие также ряд авторов (Андреева М.В., 1990. С. 122-125; Кореневский С.Н., 1990в. С. 125-131; Сафронов В.А.,
1990. С. 137-144; Чеченов И.М., 1990. С. 144-153; Марковин В.И., 19906. С. 153-157)*.
Вслед за этой дискуссией ЛОИА АН СССР совместно с управлением культуры Краснодарского крайисполкома и другими учреждениями был организован международный симпозиум, посвященный специально майкопской культуре. Он состоялся 18-24' марта 1991 г. в Новороссийске. На симпозиум было представлено около 25 докладов, тезисы которых изданы в виде небольшого сборника (см.: Феномен майкопской культуры в древней истории Кавказа и Восточной Европы. Л., 1991. С. 1-73).
Симпозиум, видимо, не ставил конкретной задачи рассмотреть одну или две наиболее важные проблемы, связанные с изучением майкопской культуры (например, такие, как проблемы хронологии и периодизации, происхождения и генезиса культуры, локальных вариантов и связей и т.д.). Доклады на нем касались широкого спектра вопросов, начиная от больших, ключевых проблем и связанных с ними отдельных тем и кончая характеристикой некоторых новых памятников энеолита и бронзового века Северного Кавказа. Несомненно, это была очень полезная научная конференция. Но пока не будут опубликованы все материалы симпозиума (доклады и дискуссии), трудно определить в должной степени, что принципиально нового прозвучало на нем и каков его вклад в целом в изучение феномена майкопской культуры. Поскольку это была первая специально посвященная исследованию Майкопа конференция, казалось, что она должна была подвести итоги и наметить основные задачи по разработке насущных проблем раннебронзового века Северного Кавказа и стать определенным рубежом в длительной уже истории изучения майкопской культуры.
Наконец, последнюю группу вопросов составляет как раз проблема этнической интерпретации майкопской культуры. Около 20 лет назад, касаясь последней, мы констатировали, что вопрос о том, на каких языках говорили народы, жившие на Кавказе в III тысячелетии до н.э. и более раннее время, крайне сложен и остается нерешенным (Мунчаев P.M., 1975. С. 412). Говоря об этнической принадлежности племен майкопской культуры, мы подчеркнули тогда же, что не располагаем сколь-ко-нибудь надежными данными для ответа на вопрос, можно ли их связывать с хеттскими племенами, в частности с кашками, обитавшими в конце III или начале II тысячелетия до н.э. на северо-востоке Понта (Мунчаев P.M., 1975. С. 413).
Правда, в то же самое время была опубликована работа Я. А. Федорова, посвященная определению места “майкопцев” в этнической истории Северного Кавказа (Федоров Я.А., 1975). По его мнению, не подкрепленному какими-либо убедительными данными, носители майкопской культуры являются предками адыгов*./
С тех пор, к сожалению, никаких новых данных для решения этого вопроса не получено. Факт налицо - мы не имеем до сих пор на Кавказе ни одного памятника, в котором зафиксирован язык (или языки), на котором, возможно, говорило население Предкавказья в эпоху ранней бронзы. И тем не менее по этому именно вопросу возникла целая дискуссия. Она была вызвана опубликованными заключениями по этнической атрибуции майкопской культуры, главным образом В.А. Сафронова и И.М. Мизиева.
И.М. Мизиев, основываясь на шумеро-балкарокарачаевских языковых параллелях, полагает, что они могли зародиться в эпоху майкопской культуры, когда на Северном Кавказе жили мигрировавшие сюда переднеазиатские племена (Мизиев И.М., 1986. С. 16-34; 1990. С. 131-137). Получается, следовательно, что в III тысячелетии до н.э. на Северном Кавказе обитали тюркоязычные племена (предки балкарцев и карачаевцев) и носители шумерского языка - выходцы с Ближнего Востока. На самом деле, если шумеро-тюркские языковые соответствия действительно представляют реальный факт, то время, место и обстоятельства или процесс их возникновения требуют объяснения. И.М. Мизиев, будучи уверен в бесспорности шумеро-тюркских языковых параллелей, пытается таким образом объяснить их происхождение и приходит в конечном итоге к выводу о глубокой древности тюркского этноса на Северном Кавказе. Для подлинного доказательства того и другого, по моему убеждению, требуются новые дополнительные данные и более строгая и развернутая аргументация, чего у И.М. Мизиева пока нет.
Мнение об адыгах как потомках носителей майкопской культуры высказывается и в настоящее время (Ловпаче Н.Г.,
1991. С.36; Бетрозов Р.Ж., 1991).
Иную картину этнокультурного развития Северного Кавказа в эпоху ранней бронзы демонстрирует В.А. Сафронов, нередко в соавторстве с Н.А. Николаевой. Как указывалось выше, они считают Майкоп и Новосвободную разнокультурными комплексами, связанными своим происхождением с разными областями Старого Света. Если Майкоп, как им представляется, создан племенами, мигрировавшими на Северный Кавказ в XXIV-XXIII вв. до н.э. из района Те л ль Хуэйры в Сирии, то этническая принадлежность их как носителей майкопской культуры совершенно очевидна — это семиты, причем не вообще семиты, а западные семиты. Но в свете новой хронологии майкопской культуры, которой придерживаются сейчас многие исследователи, начало Майкопа определяется концом IV тысячелетия до н.э. В таком случае о семитах говорить не приходится. Речь может идти прежде всего о племенах урук-ской культуры, т.е., скорее всего, о шумерах. Но это никак не согласуется со схемой Николаевой-Сафронова. Определив без какого-либо серьезного обоснования дату Майкопа XXIV-XXIII вв. до н.э., указанные авторы сделали другое, ничем не аргументированное и потому ошибочное в своей основе заключение об этнической принадлежности майкопской культуры.